Кинжал с красной лилией - Страница 68

— Это значит предоставить вам возможность бежать, понятно? Все вам приходится объяснять!

Лоренца больше не проронила ни слова. Она понимала, что стала хозяйке в тягость. Женщина, которую она считала доброй и милосердной, поселила ее у себя только для того, чтобы заставить любовника, задумавшего ее оставить, вернуться к ней. Она сумела вернуть себе любовника и теперь заботилась только о том, чтобы больше он с ней не расставался. Немощная «подопечная» все больше стесняла маркизу, она стала даже опасной, потому что исчез Тома де Курси, который мог засвидетельствовать, что деяние маркизы было благородным и великодушным... И маркиза не скрывала своего недовольства, что отражалось в манере ее поведения... Лоренца теперь стала чем-то вроде ненужной мебели, и Генриетта охотно избавилась бы от нее, но ее мать противилась этому. Мари «зачаровываю все» была и в самом деле доброй женщиной, она привязалась к несчастной «соломенной вдове». Об искренности ее расположения свидетельствовала ее заботливость. Мари пересмотрела весь свой гардероб, чтобы найти для Лоренцы подходящую одежду. Они были одного роста, хотя Мари значительно полнее. Мари нашла для гостьи не только белье, но и переделала по ее фигуре два своих зимних платья. Лоренца также получила от нее домашние туфли и туфли на выход. Размер ноги у них тоже оказался одинаковым, и это было большой удачей для бедняжки.

Короля Лоренца больше ни разу не видела. Она знала, что приходил он часто, и порой даже среди ночи, но его любовница заботилась не о том, как помочь Лоренце, а о том, чтобы они не встретились. С тех пор как больная стала поправляться, это стало главной заботой Генриетты.

А Лоренца, узнав, что при дворе и в городе она слывет убийцей, испытала жесточайшее потрясение. Оно было еще мучительнее открытия, что она обречена на нищету, стала приживалкой, ее терпят из милости. Чем она досадила всем этим людям, что они, не задумываясь, обвинили ее в жесточайшей бесчеловечности, страшном убийстве лучшего друга короля, смелого воина и героя? Безвыходность ее положения становилась для нее все очевиднее, и она с болью думала о сыне своей «жертвы», красивом юноше, которого она готова была полюбить и в которого она, возможно, даже влюбилась, обменявшись с ним в Фонтенбло одним-единственным взглядом. Неужели и он присоединит свой голос к хору, который будет требовать для нее казни, когда в один прекрасный день она вновь появится перед людьми? А король? Неужели король, чью доброту все прославляют, отдаст ее под суд, а потом позволит подняться на эшафот только для того, чтобы избежать семейных сцен?

Но, может быть, все-таки стоит поговорить с ним?

Конечно, стоит... Но каким образом?

Как ей выйти из этого дома, где она знакома только с отведенной ей комнатой? Даже когда она встала на ноги, ей не позволили переступить ее порог, не разрешили сделать и трех шагов по саду, обнесенному высокой оградой, опасаясь, что кто-то из многочисленных гостей дам д'Антраг может узнать ее. Хотя мадам де Верней и считалась как будто «в отставке», возле ее дверей по-прежнему останавливалось немало карет, за которыми невольная узница наблюдала из окна. Чаще приезжали мужчины, знатные и влиятельные аристократы. Благодаря Мари, приходившей каждый день посидеть с ней, Лоренца стала узнавать принца де Жуанвиля и его старшего брата, герцога де Гиза. К великому неудовольствию короля, герцог де Гиз осмеливался претендовать на руку Генриетты. Король злился, а красавица не уставала подтрунивать над ним.

— Разве я не вправе подумать о своей судьбе и устроить свою жизнь? Ведь рано или поздно вы меня оставите!

— Гиз мой заклятый враг! За исключением простака Жуанвиля, все Гизы меня ненавидят. А вы прекрасно знаете, как я вами дорожу!

— В таком случае обеспечьте мне положение, которого я заслуживаю, иначе я могу уступить соблазну стать герцогиней де Гиз!

Приезжали иногда и женщины, но гораздо реже, и узница ни одну из них не знала. В одно прекрасное утро одна из посетительниц привлекла ее внимание. Из кареты выходила мадемуазель дю Тийе, и Лоренца едва не вскрикнула от изумления. Что делает эта дама у ярой ненавистницы королевы? Ни для кого не была тайной взаимная ненависть двух женщин. Они никогда не называли имен друг друга, а пользовались лишь уничижительными или даже бранными прозвищами. Между тем мадемуазель дю Тийе находилась у королевы Марии почти в таком же доверительном положении, как и Галигаи. Так что же означает ее визит?

Лоренца не могла расспросить об этом Кампо, потому что доктор уже навестил ее сегодня и уехал к себе в посольский особняк...

На беду Лоренцы, мадам де Верней застала ее на наблюдательном посту, пришла в ярость и отругала свою «подопечную». Неужели она еще не поняла, что ни за что на свете не должна подвергаться риску быть узнанной? Если кто-то заподозрит ее присутствие у нее в доме, в дурную историю окажутся замешанными все! И чем больше проходит времени, тем опаснее становится положение!

— Никто! Вы меня слышите? Никто не должен знать, что мы взяли вас под свою крышу! Даже слуги! Почему вы думаете, мы предоставили вам в услужение старуху Мадлен, оглохшую и почти немую? Именно поэтому. Она и знать не знает, кто вы такая.

— А кто я такая для остальных?

— Бедная девушка, которая из-за пережитых несчастий пыталась покончить с собой и которую по доброте душевной приютила у себя моя мать.

— И которую навещает личный врач посла из флорентийского посольства? Тоже по доброте душевной? Не слишком ли много душевной доброты?