Кинжал с красной лилией - Страница 98

— Такова воля моего отца, сир, и у меня нет оснований думать, что с избранным им женихом я буду счастлива...

Эти слова были произнесены с величайшим смирением, им сопутствовал вздох и скорбный взгляд прелестнейших синих глаз. Генрих запылал, будто стог соломы. После мучительной ночи и бесплодной борьбы со страстью и ревностью, он призвал к себе поутру нареченного «чуда красоты» и сказал ему примерно следующее:

— Вы знаете мое расположение к вам и вашей семье. Мне показалось, что я до сих пор не слишком заботился о вашем процветании. И я решил женить вас на мадемуазель д'Омаль и восстановить ради вас герцогство д'Омаль. Вы будете герцогом, мой дорогой!

— Сир, — пролепетал изумленный Бассомпьер, — неужели вы собираетесь вручить мне сразу двух жен?

Генрих глубоко вздохнул и продолжил свою речь:

— Послушай, я хочу поговорить с тобой откровенно и по-дружески. Я до безумия влюблен в мадемуазель де Монморанси, и от этого я пребываю в тоске и отчаянии. Если ты женишься на ней и она будет любить тебя, я тебя возненавижу. Если она будет любить меня, ты возненавидишь меня.

Генрих добавил, что хочет выдать Шарлотту замуж за своего племянника, принца Конде, и оставить ее при дворе как фрейлину королевы, чтобы она стала «утешением его последних дней». Юный Конде был беден, как церковная мышь, и наверняка не откажется получить сто тысяч франков годового дохода с тем, чтобы беспрепятственно отдаваться своей охотничьей страсти, потому как охота ему гораздо дороже дамского общества.

Эта хитроумная идея была недурна, хоть и шита белыми нитками. Юный Конде — господин принц, как называли его при дворе, потому что он единственный имел право на этот титул, — открыто отдавал предпочтение молодым людям, а не девушкам. В отношении него Генрих мог быть совершенно уверен, что брачная ночь с юной чаровницей будет пастушески-платонической и ничто не помешает ему самому сорвать свежий цветок, который так его воспламенил...

Хотя идти до цветка было еще довольно далеко. Бассомпьер, добросердечный и покладистый юноша, справившись с первоначальным потрясением, сказал своему господину, что всегда желал найти возможность доказать ему свою преданность, и теперь такая возможность ему представилась: он отказывается от своего замечательного союза и девушки, которая так ему нравится. Генрих со слезами на глазах обнял молодого человека. Оставалось привести в исполнение вторую часть задуманного.

Времени терять не стали. В тот же вечер, когда король играл в кости с Беллегардом, сидевшим возле его изголовья, к нему была вызвана герцогиня Ангулемская с племянницей. Когда они вошли, им было велено приблизиться, и король вполголоса сообщил им о своем решении.

***

Шарлотта, покраснев до ушей, но со счастливой улыбкой, выразила готовность повиноваться решению короля, и герцогине ничего не оставалось, как повторить слова племянницы. Генрих почувствовал, что у него вырастают крылья и он возносится на небеса, но, на его несчастье, Шарлотта, встретив в спальне короля Бассомпьера, передернула плечиками с презрительной гримаской... А у того в ушах еще звучали суровые укоры герцога д'Эпернона, упрекавшего его за проявленную им преступную слабость. Состарившись, бывший миньон Генриха III жаждал слыть образцом всяческих добродетелей и быть самым богатым и самым влиятельным человеком во Франции. Подкупленный испанцами, он ненавидел короля, зато пользовался доверием у королевы, что делало его человеком небезопасным, поэтому с его мнением нужно было считаться. Бедный Бассомпьер, почти что публично пригвожденный к позорному столбу, вернулся домой в таком отчаянии, что два дня не мог ни есть, ни пить, ни спать...

А король на глазах молодел. Он готовился к апофеозу своей любовной карьеры, которая удалась ему, как никакая другая. На представлении балета «Нимфы Дианы» в Большом зале Арсенала он откровенно сиял, разодетый в шелка и бархат, умытый, завитый, благоухающий не привычным чесночным запахом, а мускусом и амброй. Надо сказать, что именно этими благовониями пользовался и Бассомпьер, что немало способствовало его успеху у женщин.

Счастливый король, усевшись в кресло, мог беспрепятственно любоваться изящными движениями очаровательной Шарлотты, едва прикрытой прозрачной туникой. Генрих был в таком восторге, что на следующий день приказал явиться к нему поэту Малербу и заказал ему стихи, прославляющие красоту его возлюбленной...

***

А в это время в Вернее, куда отправилась маркиза, ожидая длительного визита своего вновь завоеванного — и, как она думала, уже навсегда — любовника, были начаты работы по украшению замка. Изначально замок строился Андруэ де Серсо для Жака де Буленвилье в предыдущем веке, а закончен был герцогом Немурским. Маркиза, ни о чем не подозревая, задумала превратить свой замок в поистине королевский, сделав его прибежищем возродившейся любви. И в самом деле, разве воздух не благоухал весной?

Когда Генриетта давала волю своей природной веселости, — а сейчас она веселилась, как никогда, — она становилась самой очаровательной хозяйкой для своих гостей. Лоренца проводила с ней и с ее матерью радостные и спокойные дни, понемногу приходя в себя после преследующих ее кошмаров тюрьмы и эшафота. Какое счастье, что с нее сняли все обвинения и подозрения! Сам король в присутствии королевы, министров, Жана д'Омона и всего двора объявил о ее невиновности и прочитал письмо с извинениями, обращенное к милосердной подруге, которая спасла Лоренцу, выходила ее и теперь предоставила ей убежище в своем замке Верней, чтобы ни в чем не повинная Лоренца могла вкусить там мир и покой и по возможности позабыть о своих несчастьях...