Кинжал с красной лилией - Страница 60


К оглавлению

60

— Кто бы мог ожидать такого зверства от хрупкой девушки!

— Она же благородного происхождения! И так прилично держалась!

— Прилично держалась! Какое уж тут приличие! Да вспомните Фонтенбло! Она посмела громко и вслух отказаться от будущего супруга!

У Антуана гудело в ушах, и девичьей болтовни он не слушал. К счастью, кавалер де Шатовье быстро вернулся и освободил его от собеседниц.

— Пойдемте, господин де Сарранс. Ее Величество отправилось к себе в спальню и примет вас там... Без вас! — добавил он, видя, что две резвушки, крепко вцепившиеся в Антуана, приготовились идти с ним вместе. Услышав слова кавалера, обе разом вздохнули и выпустили свою жертву. Потом посмотрели друг на друга.

— Что будем делать? — спросила Луиза де Сагон. — Присоединимся к остальным?

— А что нам остается, если королева собирается принимать его у себя в спальне? Если бы мы знали заранее, могли бы спрятаться в кабинете. А теперь делать нечего, придется вернуться в гостиную и держаться как можно ближе к двери.

— При музыке мы ничего не услышим!

— Кто знает! Когда она начинает орать, рядом можно стрелять из пушки, и все равно ее будет слышно.

Девушки беседовали, а господин де Шатовье вел Антуана по королевским покоям. Чтобы обойти гостиную, за которой располагалась спальня королевы, он повел его через покои короля, потому что оттуда, через тот самый кабинет, в котором так хотели спрятаться фрейлины, можно было пройти в спальню Ее Величества.

Несколько минут спустя Антуана ввели в самую роскошную комнату королевского дворца. Выглядела она необыкновенно пышно и торжественно: золотом сияли резные панели на стенах, радовали взор яркие краски расписного потолка, в обширном алькове, отделенном от остального пространства комнаты серебряными витыми колонками, возвышалась великолепная кровать с синим парчовым пологом. Два окна этой комнаты выходили во внутренний двор, два других — на балкон с видом на Сену. Со стен смотрели портреты семейства Медичи. Повсюду были расставлены открытые ларцы, ларчики и шкатулки с драгоценностями — королева обожала их до безумия. Сейчас она восседала возле маленького бюро из китайского лака, украшенного инкрустациями из серебра, перламутра и жемчуга, которое было подарено ей несколько месяцев назад иезуитами. Ее стул был изготовлен из серебра, на сиденье лежали подушки такого же ослепительно синего цвета, как и ее блестящее платье из плотного шелка, отделанное золотым кружевом, и с таким же кружевным высоким воротником. Пальцы королевы были унизаны кольцами с бриллиантами и сапфирами, руки украшены браслетами. На обширной груди покоилось ожерелье, а в волосах сияла диадема. Ее природная величавость в соединении с торжественным нарядом делала ее необыкновенно царственной.

Антуан приветствовал королеву низким поклоном и приготовился опуститься на колено, чтобы поцеловать край ее платья, но она с улыбкой остановила его:

— Поднимитесь, господин де Сарранс, и займите место вот на этом табурете. Вы так утомлены, что на сегодняшний день мы забудем о церемониях. Кавалер де Шатовье, позаботьтесь, чтобы нас не беспокоили.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — прошептал Антуан, опускаясь на табурет, в то время как кавалер встал у дверей в гостиную. — Доброта Вашего Величества смущает меня, ведь я пришел не вовремя и досаждаю вам...

— Не извиняйтесь! Вот уже три или четыре дня я жду вашего возвращения. Я надеялась, что, как только вы получите мое письмо, вы сразу же отправитесь в путь.

— Так письмо было от Вашего Величества? Но...

— Да, оно без подписи, сознаюсь вам. Я писала его не без предосторожностей. Думаю, король не одобрил бы того, что я взяла на себя ответственность за ваше возвращение во Францию... Впрочем, он сам должен был бы вас вызвать. Вы не встретили его курьера?

— Нет, мадам. Но мне до сих пор не верится тому, о чем я прочитал в письме!

— Я так вас понимаю! Ужасная история! Такое и вообразить себе невозможно! — добавила она, содрогнувшись так натурально, что на груди у нее звякнуло ожерелье.

— Неужели все, что вы мне написали, правда? Неужели в брачную ночь мой отец был убит своей молодой супругой?

— Вы в самом деле переутомились, де Сарранс. Я же вам только что сказала, что сама продиктовала это письмо. Неужели вы смеете сомневаться в моих словах? Боюсь, что вы вынудите меня сожалеть о том, что я...

Голос королевы стал сухим, губы поджались. Если суждение Ее Величества не принималось как евангельская истина, королева приходила в ярость.

— Спаси меня, Господь! Я ни в чем не сомневаюсь, — поспешил уверить ее Антуан. — Но умоляю вас о милости рассказать мне, как все произошло.

— Расскажу с охотой: поутру, после брачной ночи, тело вашего отца обнаружили на лестнице его особняка, где он лежал, залитый кровью. Эта девица перерезала ему горло, прежде чем убежать.

— Убежать? Но куда же она убежала?

— Мы узнаем это, если нам удастся ее отыскать. А что она могла еще сделать, кроме как спастись бегством? Сидеть и спокойно ждать в брачных покоях, когда придут ее арестовать?

Картина, которую нарисовала королева, была так ужасна своей неприкрытой жестокостью, что Антуан отказывался ее принять. Чтобы удивительная девушка, о которой он не переставал мечтать, оказалась способной варварски убить только что обвенчанного с нею супруга? Все восставало в нем против этой мысли...

— Но, возможно, виновна не она? — отважился он предположить. — Убийца мог ее похитить, желая ею завладеть... Ведь она такая красавица!

60