Кинжал с красной лилией - Страница 57

— О, я помню! Помню! Это было чудовищно!..

Страх расширил прекрасные черные глаза, перед которыми вновь появились жуткие картины брачной ночи.

— Может быть, мы поговорим обо всем позже, — предложил доктор. — Вы еще так слабы...

Он собрался подняться, но Лоренца удержала его.

— Нет! Будет лучше, если я буду говорить. Мне кажется, я успокоюсь, если... смогу освободиться от этого кошмара.

— Тогда подождите минутку. Капелька кипрского вина придаст вам сил.

Лоренца медленными глотками пила золотистую жидкость и чувствовала, как ее окутывают волны тепла. После того как лихорадка ее оставила, она все время зябла. Бледные щеки больной слегка порозовели. Она отдала доктору стакан и со вздохом откинулась на подушки. Глаза у нее закрылись, но она тут же открыла их. Картины, которые она вспомнила, были одна страшнее другой. Нужно было от них избавиться во что бы то ни стало.

— Вы даже представить себе не можете, что это была за свадьба. В церкви чья-то рука силой заставила меня склонить голову, когда спрашивали моего согласия, а я всем своим существом отвечала: нет! Потом процессия направилась в особняк де Сарранса на праздник, но гостями были в основном мужчины. Дам было всего несколько и вовсе не те, которых я видела рядом с королевой, сама королева тоже не пришла. Явился только король. А мне в этот миг стало совсем плохо, и я лишилась сознания. Я пришла в себя в спальне, куда меня перенесли. Дамы принялись раздевать меня. Они смеялись и отпускали замечания, говоря обо мне и о том, что этот человек...

Голос Лоренцы сразу охрип, а лицо исказила гримаса отвращения. Врач взял ее за руку, крепко сжал и не отпускал, стараясь внушить больной крепость и стойкость, но молча, не говоря ни слова. Лоренца несколько раз кашлянула и продолжала рассказ:

— Меня уложили в постель, а потом он... он пришел с королем и целой компанией пьяных мужчин, но все они сразу же ушли. Он тоже немало выпил. Глаза у него горели, но совсем не от вина... Они горели от ненависти. Он сорвал меня с кровати, бросил на пол и оскорблял, обвиняя в том, что я хотела его убить. Он размахивал передо мной кинжалом... тем самым, которым был убит Витторио и который дал мне великий герцог. Кончик его погнулся, ударившись о кольчугу, которая была на нем надета во время недавнего покушения... Потом он собрался овладеть мной... он был... ужасен... Но мне удалось вырваться, я подобрала кинжал и пригрозила, что убью себя... Вот тогда он схватил хлыст и начал меня избивать... Плетка обрушивалась на меня раз за разом, пока я не упала, но, падая, я схватилась за какую-то вещь и швырнула ею в Сарранса. По счастью, он упал. Передышка дала мне возможность опомниться. Я думала лишь о том, чтобы убежать и спрятаться в доме мессира Джованетти, но у меня не было никакой приличной одежды. Дамы унесли мое платье. На полу лежал только его халат. Я надела его, вышла на улицу, а потом заблудилась... Мне было так больно... Когда я увидела реку, я поняла, что это судьба... Позади меня слышались голоса... Мне показалось, что меня преследуют... И я бросилась в воду... Что было дальше, я не знаю.

— И этого достаточно, — прошептал Кампо.

Доктор не забыл, в каком гневе был посол, когда он пришел к нему и сообщил, что покушение на де Сарранса не удалось. Джованетти в ярости клял его за то, что он не сумел найти достойного исполнителя, и доктору пришлось признаться, что действительно он не смог отыскать нужного человека и решил собственноручно покончить с женихом донны Лоренцы, но кинжал не смог пробить кольчугу, а ему пришлось бежать, чтобы не быть схваченным. Он не успел подобрать упавший кинжал, не оставил записки... Никогда еще доктор не видел мессира Филиппо в таком состоянии.

— Если ее не найдут, я удушу тебя своими собственными руками, — прохрипел он, и Кампо, глядя на искаженное лицо Джованетти, посочувствовал другу, который был так мучительно влюблен. Он не обиделся на него, не рассердился, он только старался быть как можно незаметнее, пока не пришел тот благословенный час, когда понадобились его услуги, и карета тайно отвезла его в особняк мадам д'Антраг.

Разумеется, он не сказал об этом Лоренце. Не сказал и о чувстве безысходности, которое овладело им, когда он увидел, в каком состоянии находится больная. Он не отходил от ее постели ни днем, ни ночью, с ожесточением отвоевывая каждую секунду ее жизни и утешаясь одной-единственной мыслью: пусть рукой другого, но данная самому себе в день свадьбы Лоренцы клятва была осуществлена. Хотя он не думал, что осуществится она так скоро, в брачную ночь... Никто и не предполагал, что эта ночь, проведенная с грубым мужланом, будет для девушки радостной, но представить себе, что новобрачный окажется вдобавок истязателем и палачом?.. Видя состояние Лоренцы, Кампо благодарил про себя того, кто воздал де Саррансу за его злодеяния по справедливости. И обещал себе помочь мстителю, если он вдруг подвергнется опасности...

Вернулась мадам д'Антраг, за ней следовала служанка с подносом, и в спальне запахло чем-то вкусным и ароматным.

— Я вижу, что нам и впрямь стало лучше, — с удовлетворением отметила мадам д'Антраг. — Теперь главное — набираться сил. А вы, мессир Кампо, заслужили отдых. Вы не знаете, дорогое дитя, что доктор был неотлучно рядом с вами с тех пор, как приехал к нам.

— А разве могло быть иначе? Я прежде всего врач, мадам, а наша пациентка, во-первых, моя соотечественница, а во-вторых, к ней невозможно не привязаться. Я от всего сердца надеюсь, что, как только она поправится, мне выпадет величайшая радость отвезти ее во Флоренцию. Надеюсь, что именно об этом попросит наш посол короля, поскольку господина де Сарранса больше нет в живых.